Система дофаминового вознаграждения – интересная штука. По идее, наше тело/психика – единая система. Как получается так, что одновременно в нас существует эволюционно выработанная система, которая вознаграждает нас ощущением кайфа и радости за те или иные вещи, и одновременно система, этим наслаждающаяся? А поверх этого еще сидит неокортекс, который может это все осмыслить, рационализировать, и в какой-то мере контролировать? Это примерно как с феноменом самообмана: то в нас, что врет себе, и то в нас, что этому обману верит, и то в нас, что способно этот обман разглядеть и вскрыть – это все мы. Как будто отдельные части нас не связаны, и играют друг с другом в игры.
Получается по этой логике, что если их всех помирить и принять в одно, и доверять одной не менее, чем другой, то где-то там находится цельность.
Ну например, когда мы боремся с зависимостью, мы считаем, что система выделения дофамина в ответ на те или иные стимулы – это враг. И система, радующаяся допамину – это партизанский отряд с предателем. То есть огромная, нужная часть нас – а ведь она = МЫ – это не наша часть, а засланный казачок, которой мы, с помощью неокортекса и воли, должны противостоять. Для меня это шаг в расщепление, а не цельность.
Я предпочитаю исходить из постулата, что “это жжжж – неспроста”, и все, ВСЕ, что в нас есть – правильно и нужно.
Поэтому дилемму зависимостей я предпочитаю решать, исходя из следующих принципов:
- Дофаминовая система вознаграждения – мой друг, и хочет мне лучшего. Я ей доверяю. Если она сказала – это кайф, значит – это кайф и хорошо для меня.
- Самое главное: ЧТО ИМЕННО кайф. ЧТО дает мне алкоголь, сигарета, кофе, похвала, влюбчивость, победа, моральное превосходство. Какие именно ощущения они приносят, которые для меня хороши и правильны (см. п 1). Почему их нет в моей жизни, что я заменяю их веществами или опытами, которые мне параллельно вредят? Как я их могу получить напрямую?
- Принцип “меньшего вреда”, который исповедует медицина. Полостная операция – вред, однако когда у тебя рак или аппендицит – этот вред предпочтительнее рака или аппендицита. Возможно, заменители спасают нас от куда более худшего переживания. Возможно, чувство одиночества, отвращения к себе и неадекватности для меня хуже, чем вред нескольких бокалов вина для организма. И этому я тоже предпочитаю доверять.
Еда – самый простой, еще с младенчества, способ получения физического сенсорного наслаждения. Чувство наполненности желудка – это чувство безопасности, сытости, в самом широком смысле. Доступность еды – это еще с момента материнского молока – чувство безопасности, я не одна, меня не бросят, я нужна, меня любят. Если я заедаю – для меня это знак, что в моей жизни не хватает физических удовольствий, сенсорного разнообразия, что в ней есть страх голода, ненужности, одиночества. Когда я влюбляюсь, нахожу интересную вдохновляющую работу, много занимаюсь сексом, хожу в театры/выставки, слушаю музыку, позволяя своему телу другие удовольствия и чувство насыщения – я перестаю заедать.
Это нормально – давать себе по потребностям, и искать, чем заменить, если не можешь дать.
Курение – это способ получить “перекур”, паузу. Это право “выйти”. Это снятие сенсорного напряжения – пальцы, губы. Это необходимость прийти в физическое движение, вынести себя из ситуации. Это про “выдох”. Когда я перестаю бежать в колесе работа-дети-ответственность, уезжаю в отпуск, катаюсь на американских горках, хожу, занимаюсь чем-то мелкой моторикой, позволяю себе паузы, отвоевываю одиночество – я бросаю курить легко и не замечая.
Кофе и другие стимуляторы – это чувство прилива сил, полета. Чувство азарта, свободы. Способность концентрироваться, погружаться, улетать. Мне не хватает его, когда я занимаюсь нелюбимым, скучным, когда меня дергают, когда я работаю без вдохновения, когда я физически измотана. Когда я много сплю, когда детей нет рядом я погружаюсь в поток любимого занятия, когда я ухожу в творчество, любовь, когда рискую, творю, живу в удовольствие – уходит запрос на стимуляторы.
Я считаю силу воли – крайне ценным, но исчерпаемым ресурсом. И борьбу с зависимостями путем силы воли, без осознания и компенсации того, что закрывают зависимости – таким же неработающим способом, как диеты. Зависимости закрывают какие-то совершенно реальные потребности. Более того, потребности такой важности, что сама эволюция подарила нам дополнительные дофаминовый стимул, как бы сказав – я хочу, чтобы ты это чувствовал! Это важно для тебя! Это жизненно важно для тебя! Это настолько жизненно важно, что ты предпочтешь делать вредное, потому что отсутствие этих чувств – еще вреднее!
Поэтому для себя я иду путем поиска этих потребностей и воздавания по ним. Сама природа мне диктует – тебе нужны любовь, прикосновения, разнообразие, свобода, одиночество, отдых, отключение, паузы, легкость, секс, любовь, близость. Нужны настолько, что их отсутствие страшнее для тебя вреда от заменителей, вот насколько они нужны. Когда мама не может прийти и обнять, дети привязываются к мишке, одеялку, чему-то еще. Потому что зависимость от мишки – меньший вред, чем отсутствие маминого тепла.
Но как мама – не бог, и не может давать тепло всегда, заменять эту потребность – нормально. Для меня борьба с зависимостями без осознания их сути – это как отбирать у ребенка мишку со словами “не полезно так привязываться к старой грязной игрушке”. Неполезнее – жить без тепла, убедить себя, что тебе этого не надо.
Мы заменяем нехватки постоянно – сублимируем в творчество, очеловечиваем домашних животных, сбрасываем невыраженное в спорте, закуриваем и заедаем стрессы и одиночество, режем на коже душевные шрамы. Это нормально – давать себе по потребностям, и искать, чем заменить, если не можешь дать. И когда эта замена становится опасной – важнее найти дефицит и накормить его, а не считать замену своим врагом. Мы выбрали ее, потому что без того, что она заменяет – еще хуже. И решать надо это самое “хуже”, а не отказывать себе, запрещая и нуждаться, и заменять.
