Что на самом деле мы развиваем в ребенке, когда хотим развить его по собственному плану?
В нашей реальности считается: чтобы ребенка развить, его надо чему-то научить. Причем обучение рассматривается как, во-первых, одностороннее (этакая трубочка родитель — ребенок) и, во-вторых, априори развивающее. То есть мы, как родители, знаем некоторую норму, к которой ребенка нужно подтянуть, обучая его, и тем самым развить.
Но развитие — объективный процесс, он происходит в любом случае. Другое дело, в каком направлении идет развитие. А идти оно может куда угодно. Ребенок, развившийся в озлобленное, травмированное, закрытое существо, все равно развился. Ребенок, полюбивший или возненавидевший – все равно развился. Получается, что путем обучения мы пытаемся направить его развитие именно туда, куда нужно нам.
Тогда почему один ребенок готов трудиться до мозолей и терпеть хамство тренера и боль растяжки, а другой на первом же занятии балетом кричит, что никогда туда больше не придет? Почему один, пройдя обязательную музыкальную школу, больше никогда в жизни не притрагивается к инструменту, а другой благодарен, любит музыку и жалеет, что его не заставляли больше?
Кроме личных особенностей, тут есть одна общая, глобальная причина.
Успех от обучения будет настолько велик, насколько цели обучения совпадают с мотивацией ребенка.
А мотивация эта меняется с его развитием.
Развитие идет скачками, накопленными знаниями и умениями. Например, малыш вдруг встал и пошел. Или научился самостоятельно есть. Или научился быстро читать. Словом, вырастил какой-то навык. Каждый новый навык открывает перед ребенком новые возможности. Он пошел – и он вдруг может уйти от мамы. Или догнать маму, а не сидеть и голосить. Или дотянуться до выключателя, и включить обратно свет, и читать сколько хочется, а не сколько мама сказала.
Наступает кризис, ведь его новые возможности меняют его отношения с этим миром. Ребенок изменился, а наше отношение к нему – нет. Вчера еще был податливый, сегодня бунтует. Вчера боязливо шел за ручку, а сегодня вырвался и убежал.
Кризис — это противоречие между новой и старой мотивацией, между новыми возможностями и старыми ограничениями.
Ребенок всегда учится тому, что поможет ему справиться с текущим кризисом, обрести новые возможности.
Ребенок требует изменения отношений, старые более не работают. Он из них вырос. Секунду назад он был увлечен попытками самостоятельно есть и вот научился, и это ему более не интересно! У него появилась новая мотивация – учиться отстаивать собственные границы, сопротивляясь маме. Мотивация решать самому, что есть, быть самостоятельным. И, ведомый своими новыми устремлениями, он учится новому – отталкивает маму, отказывается от еды, требует перемен.
Ребенок всегда учится тому, что поможет ему справиться с текущим кризисом, обрести новые возможности.
А тут мы. C кубиками Домана. В игровой форме. Посмотри, какая буковка, — а он хочет двигать стулья. Мы ему про важность английского языка, а он сейчас мотивирован быть с друзьями.
В пять лет Тесса захотела учиться скрипке. Потому ли, что ей был нужен инструмент, или потому, что другие девочки занимались скрипкой? Или потому, что ей хотелось, чтобы по дороге в школу все видели, что она несет скрипку? Отзанимавшись два года, она скрипку решительно бросила. Что бы ей ни двигало вначале, это не была страсть к скрипке. Ее мотивация изменилась, и обучение перестало быть задачей.
Несмотря на схожий возраст, дети могут находиться на разных стадиях развития и соответственно быть движимы разной мотивацией. Например, готовность к школе вовсе не означает, что у ребенка проснулась мотивация учиться. Равно как желание получить пять по математике может происходить из очень разных мотивов. Но при естественном появлении мотивации научиться ребенок будет учиться любым способом!
Если ребенок сопротивляется, значит его развитие на настоящий момент требует обучения другому! Но вместо того, чтобы довериться этой логике процесса ребенка, взрослые или школа пытаются использовать или даже зародить, путем различных психологических манипуляций, мотивацию заниматься конкретной дисциплиной. Мы пытаемся поймать ребенка на крючок похвалы, гордости, важности, статуса, оценки. Иногда это срабатывает, и, вынужденно обучаясь скрипке или математике, ребенок меняется, овладевает навыками — и в итоге у него просыпается собственная мотивация к совершенствованию этих навыков. Иногда не срабатывает, и ребенок, повисев на крючке «какой молодец, одни пятерки!», или «будет пятерка в четверти, подарю телефон», развивает в себе не любовь к скрипке и математике, а ненависть к крючкам и обманам.
Если ребенок сопротивляется, значит его развитие на настоящий момент требует обучения другому!
Любая дорожка «важно, чтобы был результат» чревата этой опасностью. Любая дорожка, когда результат обучения важнее внимания к тому, чему именно ребенок хочет учиться, может увести совсем в другую сторону — к формированию стойкого отказа от той каши, которую настойчиво пихают ложками. Ведь рано или поздно мальчик или девочка поймет, что может просто закрыть рот. И тогда мы и столкнемся с ситуацией, когда ребенка обучают, а вот развивается при этом совсем не то, что нам бы хотелось.
Можно ли всегда точно понять возникающие потребности и мотивацию и безошибочно и гибко подстроить под них обучение? Боюсь, что нет. Мы не способны к настолько точному ежесекундному диагностированию, а школьная система не настолько гибка, чтобы подстраиваться. Однако даже поверхностное представление о психологии развития ребенка подскажет, что ему не нужны буквы в два года ни в игровом, ни в любом другом виде. Часто говорят: «Знания лишними не бывают». Бывают. Ребенок — не резиновый чемодан, в который нужно успеть запихнуть как можно больше. Мы заставляем ребенка проживать и запоминать опыт бессмысленной скуки, за который он получит какую-то плюшку. Именно таким станет его опыт учебы. Захочет он после этого учиться? .
А что делать, если ребенок вынужден мириться с бессмысленной скукой и таки вытянуть хотя бы на четверку в четверти? Менять его среду и отношения так, чтобы на сколько возможно снизить бессмысленность обучения. Находить значимые для него занятия и поводы использовать эти насильно впихнутые навыки. Иными словами, если мы не можем изменить реалии школы, стоит использовать реалии вне школы, чтобы неразвивающее обучение стало для ребенка чуть более релевантным. Не втирать в десятый раз «знать математику очень важно!», а выделить карманные деньги, пусть считает. Не уговаривать ребенка, который любит футбол, что ему нужен английский, а купить ему FIFA 21 на английском.
И самое главное — не врать себе, записывая ребенка на очередную развивашку, когда она окажется неразвивашкой.
Автор: Ольга Нечаева
