Давно хотела написать про #ЛицоДепрессии от того, кто был рядом. Они часто остаются за кадром, в лучшем случае, “спасибо, что вытерпела”, гораздо чаще “довела”.
В отличие от инсульта или сломанных ног, депрессия не случается вдруг. До момента, пока вас не накроет осознание, что близкого вам пора нешуточно спасать, вы находитесь, по сути, в ситуации эмоциональной депривации.
Муж приходит домой и он вам не рад. Он ничему не рад. Не прикасается ни к детям, ни к вам. Молча ест, глядя в пустоту. Уходит и лежит на диване. Ничего не делает. Не помогает. Не разговаривает, а если разговаривает, то говорит, что все ужасно плохо. Иногда лучше бы, чтобы не разговаривал, потому что выясняется, что все лишнее. Семья лишняя. Ты лишняя. Дети вообще лишние. Друзья идиоты. Родители достали. Коллеги тупицы. Праздник не интересен. Кино дурное. В отпуске нечего делать. И как бесит, когда ты о чем-то просишь. И требуешь. Еду твою он больше не ест, она не вкусная. И ничего не ест, морит себя голодом на глазах. Худеет на 20 килограмм.
Никуда не ходит. Ничего не хочет. На разговоры реагирует раздраженной усталостью. “Я просто хочу, чтобы меня все оставили в покое”.
Ты пытаешься разговаривать. Слушать и понять. Подстраиваешься. Снижаешь требования. Даешь выдох. Может, он просто устал. Но разговоры все похожи, как две капли воды. “Все херово”.
Ты ругаешься. Требуешь. Плачешь. Взываешь к чувствам. Пытаешься расшевелить. Стена.
Ты вспоминаешь, что негоже нянькать взрослого мужика. Пробуешь “понять”. “Дать пространство”. “Отстать и заняться своей жизнью”. “Не лезть”.
Оставляешь. Привыкаешь делать все сама. Совершенно все. Все выходные он лежит, а ты нянькаешь детей. Все вечера он лежит, а ты, прибежав с работы, кормишь и укладываешь детей, потом убираешься, покупаешь продукты, готовишь еду, следишь за счетами, ремонтируешь дом, следишь за машиной, страховками, кружками, всем. Ездишь сама с детьми в отпуска, ходишь сама с детьми на все прогулки и праздники, потом снова кормишь, убираешь, слушаешь, делаешь уроки, лечишь, возишь, чинишь, зарабатываешь.
В какой-то момент, когда он просто уже сидит, похожий на труп, и смотрит в стенку, тебя вдруг накрывает: “а вдруг это не он мудак, а вдруг это депрессия”. И ты сама записываешь к врачу, сама отводишь, сама слушаешь про антидепрессанты. И думаешь, а как же ты раньше упустила?
А в какой момент случается секундный переход от “хватит нянькать взрослого мужика” до “нельзя упустить депрессию?”
Ответ: ни в какой. Нет этого момента.
А потом проходит еще год, и вдруг рядом с тобой оказывается вполне нормальный человек. Он даже улыбается. И впервые за многие годы оказывается, что он хотел поехать в отпуск. Это ты, по многолетней привычке, бронировала на троих.
И вот тут начинается страшное.
Начинается понимание, насколько ты сама за эти годы покорежилась. Как ветеран войны с ПТСР, как бывший заложник со Стокгольмским синдромом, как бабочка из Фаулза, выйдя из темного подвала, ты понимаешь, что изменилась твоя норма. Что темный подвал, в котором ты просидела многие годы – это новая точка отсчета.
Ты перестаешь воспринимать мужчин. Они кажутся хрупкими пауками, готовыми бесконечно пожирать твою жизненную силу. Ты не веришь, не можешь влюбиться, не доверяешь, не приближаешься. Они опасные сумасшедшие, которые в любой момент заболеют чем-то ужасным, покончат с собой у тебя на глазах, и тебе больше никогда не будет исхода.
Ты смотришь, что как отец на улице с искренним интересом занят своим маленьким ребенком. И не веришь. Так не бывает. Вернее бывает, в книжках, в какой-то другой жизни. Он прикидывается, наверное. Разве мужчине это может быть интересно?
Ты смотришь на пары, которые смеются вместе, делают веселые глупости вместе, держатся за руки, целуются, и тебе у-ди-ви-тельно. Они наверняка все врут. Мужчина не может быть таким влюбленным, заботливым и смешным. Ведь для него это тяжкое бремя, источник раздражения и тоски.
Ты давно разучилась рассчитывать на помощь и поддержку. Не ждешь, не просишь, даже готова заранее заверять “мне ничего не нужно”.
Ты живешь вот в этом: “мне ничего не нужно”. “я ничего не хочу от тебя”. “я ни на что не рассчитываю”. Это настолько в крови, в костях и в языке, что невозможно представить, что может быть по-иному.
Но ты же большая, умная, взрослая. На тебе дети, ответственность. Поэтому несешь в терапию.
И только в ней понимаешь объем ущерба.
Чем ты заплатила за решение остаться рядом и поддержать.
